Денисов-Мельников В. Человеческая жизнь - это издание книги...

Денисов-Мельников  Василий

Человеческая жизнь - это издание книги...

«Человеческая жизнь – это издание книги. Сам человек – и автор, и критик, и издатель. Лет до пятнадцати – это просто черновик, который листали многие, поэтому на «полях» много пометок разными почерками.

С пятнадцати лет наш человек похож на поэтический сборник, из прозы попадаются только романы. Он не верит в существование яда и Яго, не верит также в то, что какая-нибудь Джульетта может испортить ему жизнь. Ему кажется, что у него все будет не так, все по-другому – чище, лучше, красивее.

Но вот перевернуто еще несколько страниц, ему уже двадцать пять, и постепенно человек переходит на прозу. Почесывает заживающие синяки и шишки, набивает новые.

Шелестят страницы. У него уже жена, дети, и он смело продолжает писать свою книгу. Его пока мало волнует содержание, а больше заботит количество…. Страниц? Листов? Нет, бумажек, листиков. Чтоб прокормить семью, листиков надо все больше и больше. Для их добычи, человек увлекается производственным романом, а кое-кто и детективом. Что касается женщин, то большие романы здесь забыты начисто, но все больше и больше интересуют маленькие романчики.

Открыта новая глава, у него уже достаточно бумажек. Он меньше любит женщин, те, что когда-то возбуждали, теперь раздражают, от них остаются только загнутые листы.

Мелькают страницы. Бумажек все больше, а листов все меньше. Уже где-то невдалеке маячит обложка. У человека есть вроде бы все: «трехтомник» со всеми удобствами, с библиотекой и читальным залом. Машина, дача, но он все еще не обращает внимания на содержание. Сейчас его больше интересуют – титульный лист, качество бумаги, иллюстрации. От романчиков человек переходит к критическим статьям, все чаще вспоминает, что было в его время, и как-то забывает, что то, что творится в нынешнем времени, было заложено именно в его. Страниц же остается все меньше и меньше…

Человек уже достиг, чего хотел. Он сам давно делает пометки в чужих «черновиках», у него красивый титульный лист, глянцевая плотная бумага, замечательные иллюстрации…. И только сейчас он начинает понимать, что попал в переплет. Он добивается твердого с золотым тиснением, а ему норовят подсунуть третьесортный, мягкий. Но теперь он легко обходит все препятствия.

Наконец наш человек решил взглянуть на содержание. Его охватывает ужас, он понимает, что никому не нужна такая книга. А ему хочется, чтобы ее зачитывали до дыр, ломали тисненый переплет, загибали страницы. Он охотно отдал бы за это все свои бумажки, но поздно. Он выходит в тираж. Самое обидное, что перевернуты последние страницы и переиздаться нет никаких надежд…».