Книговидавнича діяльність Георгія Львовича Скадовського

Лянсберг Ольга
зав. отделом научной информации и библиографии
Херсонской областной научной библиотеки им. Олеся Гончара

КНИГОИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГЕОРГИЯ ЛЬВОВИЧА СКАДОВСКОГО

В истории Херсона трудно найти деятеля, внесшего столь значительный вклад в науку и культуру, как Георгий Львович Скадовский (1847-1919). Он был предводителем дворянства Херсонского уезда, видным деятелем земства, прославился на ниве научной. Деятельность этого человека была поразительно разнообразна: пропаганда передовых методов обработки земли,  финансирование опытов по разработке эффективной вакцины против сибирской язвы,  открытие первой в России земской ветеринарной бактериологической лаборатории (1892). Он возглавлял Губернскую ученую архивную комиссию, занимался археологическими исследованиями античного наследия Юга, построил Троицкий храм в Благовещенском женском монастыре, основанном его отцом – Львом Балтазаровичем Скадовским в родовом имении (с. Белозерка близ Херсона). А еще был у Льва Георгиевича небольшой опыт книгоиздательской деятельности.

В краеведческом фонде Херсонской областной универсальной научной библиотеки им. Олеся Гончара хранится небольшая брошюрка:

О деятельности Херсонского музыкально-драматического кружка и необходимости некоторых изменений в его строе для прочного развития его / Г. Скадовский. – Херсон : Тип. О.Д. Ходушиной, 1893. – 11 с.

Георгий Львович Скадовский  был Председателем Совета Херсонского музыкально-драматического кружка, открытого 18 декабря 1892 года. Инициатором создания этого творческого объединения была небольшая группа лиц, оставшаяся от бывшего Общества любителей изящных искусств (1875-76). Цель кружка, как и Общества, заключалась в «содействии местным благотворительным и другим полезным учреждениям, наиболее нуждающимся в средствах к развитию их деятельности, посредством предоставления в распоряжение сих учреждений средств от различных предприятий» – концертов, любительских спектаклей и литературно-музыкальных вечеров.

Книга будет интересна всем, кто занимается изучением истории Херсона. Она является единственным первоисточником информации о музыкально-драматическом кружке. В брошюре нашли отражение самые различные вопросы, связанные с его деятельностью: аренда помещения, покупка музыкальных инструментов для оркестра, привлечение в хор лучших вокальных сил г. Херсона, открытие музыкальных классов при кружке, вопросы дисциплины и др.

Брошюра интересна еще и тем, что в ней Г.Л. Скадовский дает ответ на вопрос «Национальность и искусство: связаны ли эти понятия?». Вероятно, проблема национальной принадлежности в те времена волновала некоторых представителей херсонского бомонда.

«...Но предварительно я обращусь к гг. членам кружка с вопросом: так ли я понимаю задачи кружка? Прислушиваясь к различным мнениям, я знаю, что многие члены желают видеть в нем общество с, так сказать, клубным направлением, предъявляющее к поступающему в него члену некоторые национальные требования. Если большинство разделяет этот взгляд, то дело упрощается, так как при таком направлении <...> нечего и задумываться над осуществлением каких-либо более или менее солидных задач во-первых, потому что Херсон слишком малолюден для того, чтобы набирать хор и оркестр по чинам или национальностям, затем потому что такая постановка дела не выгодна ни в качественном, ни в материальном отношении, а главным образом, потому что национальная рознь в искусстве не имеет место, ибо она пагубно действует на успех. Служить искусству может и должен всякий, имеющий к тому дарования и знания, тем более, хороший певец, хороший скрипач, хороший пианист и проч. Объездив всю Европу, почти нигде я не встречал в артистических кружках самых юдофобских городов национального различия в приеме членов и нахожусь до сих пор под впечатлением того, поразившего меня национального нейтралитета и космополитизма искусства, которое выразилось на Парижской выставке 74 года...»

Большой библиографической редкостью в наши дни является книга

Храм Пресвятой Троицы в Благовещенском женском монастыре Херсонского уезда. – Херсон: Изд. Г[еоргий] Л[ьвович] С[кадовский]; паровая тип. наслед. О.Д. Ходушиной, 1909. – 175 с., 16 л. худож. фототипий К.А. Фишера (Москва).

На обложке книги указано: «Издал Г.Л.С.». Несложно догадаться, что таинственный Г.Л.С. ни кто иной, как Георгий Львович Скадовский. Издатель книги оставил посвящение: «Памяти в схиме в бозе почившей настоятельницы Благовещенского монастыря егуменьи Ефросинии посвящается» – благодарность за непосредственное участие в постройке Храма Пресвятой Троицы. Игуменья Ефросиния не дожила до окончания строительства. Храм начал строиться 30 июля 1900 года при преосвященном Мелиноном, архиепископе Новомиргородским, Архиепископе Херсонском и Одесском Димитрии и настоятельнице монастыря игуменье Ларисе. Завершилось строительство храма в 1909 году при архиепископе Димитрии и настоятельнице этого монастыря игуменье Раисе.

Оформление херсонских книг XIX-XX веков не отличалось особым изыском. Печатались они, как правило, без художественно оформленных обложек. Книга «Храм Пресвятой Троицы в Благовещенском женском монастыре Херсонского уезда» выгодно отличается от скромных херсонских изданий: прекрасная обложка и 16 листов художественных фототипий К. А. Фишера были напечатаны в московской типографии Н. И. Гросмана и Г. А. Вендельштейна, а основной текст – в херсонской типографии наследников О. Д. Ходушиной. Переплет книг был сделан в Херсоне.

Книга содержит уникальные материалы – фотографии собора, всех настенных росписей и их детальное описание: «Несение тела Божьей Матери к погребению», «Всех Скорбящих Радость», «Внутренние виды Храма», «Рождество Пресвятой Богородицы», «Вход во Храм Пресвятой Богородицы», «Поклонение волхвов», «Благовещение Пресвятой Богородицы», «Поклонение пастырей родившемуся Господу», «Беседа Спасителя с самарянкой», «Лепта вдовицы», «Проповедь Христа труждающимся и обремененным», «Нагорная проповедь», «Крестный путь», «Кончины Спасителя», «Отрок Иисус в Храме», «Спаситель, благословляющий детей», «Преображение», «Сошествие в ад», «Вознесение», «Сошествие Святого Духа на апостолов», «Бог слово», «Таинство евхаристии», «Мироносицы у гроба Господня», «Явление воскресшего Господа Марии Магдалине», «Спаситель перед Пилатом», «Спаситель в темнице», «Снятие со креста», «Погребение Спасителя», «Явление Господа апостолам по дороге в Эммаус», «Спаситель в Эммаусе».

Для съемки настенной живописи собора из Москвы был приглашен один из лучших художников-фотографов того времени К.А. Фишер. Фотографирование проводилось в сложных условиях на подвесных трапециях. Фотохудожнику на подвесках с дорожным фотоаппаратом приходилось подниматься даже под купол храма, где он производил съемку. Однако он блестяще справился со своей задачей.

Книга «Храм Пресвятой Троицы в Благовещенском женском монастыре Херсонского уезда» вышла тиражом 500 экземпляров, которые были подарены библиотекам крупных монастырей и церквей не только Херсонской, но и других епархий России. После 1917 года, во времена установления и укрепления Советской власти, большинство храмовых библиотек были уничтожены. До наших дней дожили лишь единичные экземпляры книги «Храм Пресвятой Троицы в Благовещенском женском монастыре Херсонского уезда», сохранившиеся в частных коллекциях и библиотеках.

Киевский духовный цензурный комитет дозволил печатать книгу 19 апреля 1909 года. Через месяц в семье Скадовских произойдет страшная трагедия... Именно с ней связана история еще двух книг, издателем которых стал Георгий Львович.

В Иркутском областном художественном музее им. В. П. Сукачева хранится небольшая жанровая картина «Безумный». Это работа известного украинского живописца XIX века, мастера бытовых картин – Николая Скадовского (1846-1892). На картине изображен босой мужчина, стоящий на аллее парка – на нем цилиндр, длинная мантия, напоминающая тогу. Правой рукой он прижимает к себе куклу. Левая рука безумного вытянута вперед, словно он пытается защитить свое «дитя» от обидчиков, остановить их. Картина ярко передает трагизм человека, лишившегося рассудка. Она была написана в 1883 году.

Мог ли тогда художник предполагать, что тема «безумство», которая легла в основу сюжета этой картины через 27 лет найдёт своё отражение в истории знаменитого рода Скадовских; что его родному брату – Георгию Львовичу Скадовскому, придется  защищать от тюрьмы и людского осуждения своего сына, совершившего убийство в припадке безумия?

14 мая 1909 года сын Георгия Львовича, 33-летний отставной корнет Лев Скадовский, за­стрелил из пистолета «браунинг» свою жену. Местная газета «Родной край» так описывала происшедшее:

«3агадочная и трагическая кончина Татьяны Владимировны Скадовской.

Кто виноват – рассудит Бог, а не люди. Событие свершилось без свидетелей.

Счастливому супружеству завидовали. Полицейское дознание гласит следующее: 14-го сего мая, в 9 часов вечера, дворянин Лев Георгиевич Скадовский, поссорившись со своей женой, в пылу гнева, выстрелом из револьвера в висок застрелил ее.

Таинственность несчастья заставляет нас воздержаться от сообщения подробностей впредь до окончания следствия.

Вчера безвременно погибшую женщину похоронили. Проводить усопшую собрались родные, знакомые и масса публики. В числе провожавших покойницу был и г. Начальник губернии со многими высшими должностными лицами. Похороны отличались торжественностью, смешанной с тихой, задумчивой и глубокой печалью.

Трагизм события усилен был вечной разлукой некогда любящих супругов: жены – в место вечного упокоения, а мужа – в тюрьму. Впечатление потрясающее».

У всех, кто знал эту молодую семейную пару, не было никаких сомнений в том, что Татьяна Владимировна стала невинной жертвой деспота и тирана, каким являлся сын Скадовского.

Почти год провел Лев Скадовский в херсонской тюрьме и психиатрической больнице.

Процесс был громкий. Это событие вызвало такой резонанс в Херсоне, что судебные заседания были перенесены в Екатеринослав. На суде присутствовали корреспонденты газет «Русское слово», «Киевская мысль», «Одесские новости» и др. Материалы су­дебных заседаний в течение недели публиковали местные газеты. Слушание дела Льва Скадовского началось 5 апреля 1910 года. На суд были вызваны 70 свидетелей, в том числе, херсонский губернатор и прокурор херсонского суда.

Г. Л. Скадовский сделал все, чтобы обеспечить своему сыну надежную защиту. Из Петербурга были приглашены лучшие адвокаты – Н.П. Карабчевский и Б.Г. Лопатин-Барт. Защита пригласила знаменитого психиатра В.М. Бехте­рев – самого крупного специалиста в области судебной психологии. Бехтерев был необходим Карабчевскому: только официальное признание Льва Скадовского психическим больным, сделанное столь авторитетным психиатром, могло спасти убийцу от тюрьмы. Именно на авторитет Бехтерева опирался Карабчевский в своей защите Льва Скадовского.

Пять экспертов психиатров во главе с Бехтеревым, освидетельствовав Скадовского, пришли к соглашению относительно психических ненормальностей подсудимого. Известно, что Бехтерев был сторонником комплексного подхода к изучению преступника, в том числе с учетом генеалогической наследственности, влияния воспитания, среды жизни и особенностей генезиса самой психики. Примером этому может послужить освидетельствование Бехтеревым обвиняемого Скадовского.

В газете «Родной край» было опубликовано заключение Бехтерева относительно психического здоровья Льва Скадовского, перепе­чатанное из екатеринославской газеты. А в нём – выводы Бехтерева о том, что основная причина не­стабильности психики Льва Скадовского кроется в тяжелой наследственности:  «…Перед нами прошел необычайно вспыльчивый, неуравновешенный, странный субъект, нервный до болезненности: из-за одного крика ребенка мы слышим от него нецензурную брань по адресу жены, он готов из-за маленького пустяка выбросить свою тещу в окно. Перед нами вырисовывается субъект, готовый каждую минуту сделать что-либо ненормальное. Ряд кро­вавых фактов подтверждает его болезненность: он стреляет направо и налево по самому ни­чтожному случаю, из-за ничтожной причины он стреляет в себя, пуля проходит на вершок от сердца. В детстве его мучила лихорадка, галлюцинации, страхи по ночам: ему казалось, что мчится поезд, от пустяков он приходит в отчаяние, дикая фантазия в детских играх, любовь к чудесному. С 11 лет он зачитывается Майн Ридом, ему снятся сражения, приступы. C 12 лет появилась пляска св. Витта, судороги. Он поддерживает свое здоро­вье охотой и верховой ездой, но это было недостаточно: организм и в отрочестве и в юности окрепнуть не мог, так как ненормальности его всецело зависят от наследственности со сто­роны отца и матери. Мы пришли к заключению, что подсудимый – тяжелый дегенерат, <...>страдающий психастенией и убийство совершено под влия­нием аффекта и в состоянии умоисступления».

 Читая заключение Бехтерева, приходишь к пониманию того, насколько страстно Г.Л. Скадовский желал спасти своего сына. Любой ценой. Даже если при этом постра­дает репутация рода. Он допустил обнародование неутешительного заключения психиатра.

Прокурор счёл выводы экспертизы неубедительными. Он настаивал на том, что это преступление не должно остаться без возмездия, что решающее слово присяжных явится приговором общественной совести: «…вашим серьезным обдуманным приговором я прошу вас научить его с мужеством нести наказание за расстрел без вины виноватой».

Затем слово было дано Н.П. Карабчевскому.

Известно, что Карабчевский отличался широкой правовой эрудицией, даром слова и логического мышления, находчивостью, силой характера, темпераментом бойца. Он всегда боролся против любого обвинения до тех пор, пока сохранялось хотя бы малейшее сомнение в его доказанности. В деле Льва Скадовского сомнений в том, что обвиняемый совершил убийство своей жены, не было. Он сам сознался в этом. По словам Карабчевского «задача защиты в этом процессе значительно облегчена и могла бы исчерпаться ссылкой на результаты экспертизы…». Речь адвоката короткой, но яркой и убедительной. Адвокат просил суд присяжных признать подсудимого психически больным, ссылаясь на заключение Бехтерева, а посему – не виновным в совершении преступления. Так оно и произошло.

1910 год. Речь Н.П. Карабчевского в защиту Льва Скадовского»

Выступая перед вами, г.г. присяжные заседатели, носителем общественного возмездия, чего добивается от вас г. Прокурор? Каторги или арестантских рот для подсудимого; мук и страданий за совершенное им преступление.

Но таких мук, какие уже вынесло сердце обвиняемого, ему больше вынести не придется.

Напрасно прокурор выступил на защиту памяти Татьяны Владимировны. Ее никто не трогал и трогать не собирается, и если бы мы, – защитники подсудимого требовали это сделать, то нам бы зажал рот тот, кого мы защищаем.

Всю эту картину преступления, которую нарисовал прокурор, сознаем и мы – защитники, и общество, и вы – присяжные; но, когда мы подходим ближе к моменту трагедии, мы видим, что это не преступление, а какой-то ужас, страшный и непонятный.

И мы не просим не признавать подсудимого виновным, а мы просим только признать его больным. Такое признание с вашей стороны не потревожит памяти покойной.

И если наши души бессмертны, то ее безвременно ушедшую отсюда душу успокоит сознание, что грех любимого человека был роковым результатом его болезни.

Задача защиты в этом процессе значительно облегчена и могла бы исчерпаться ссылкой на результаты экспертизы.

Я отдаю должное энергии прокурора, но едва ли можно будет считаться с его доводами, хотя бы и подкрепленными цитатами их научных авторитетов. Я почти убежден, что вы поверите не только авторитету экспертов, но не упустите из виду то, что это дело разнесется по всей России, во всех газетах; и едва ли вы допустите, чтобы академик Бехтерев согласился оскандалить себя на всю Россию неудачной экспертизой.

Моменты, приближающие нас к 14 мая, очень характерны. Не каждый день совершаются такие браки, когда через 4 года совместной жизни остается место для таких нежных слов и забот, что видим мы хотя бы в оглашенных записках. Среди каких же условий жила эта любящая пара? К сожалению, – я подчеркиваю это слово, – среди многочисленных родственников. Первый год семейной жизни они проводят в Варшаве, где нет ни теток, ни тещи. Я не порочу мать убитой, Веру Федоровну, эту в высшей степени порядочную женщину, и я понимаю ее горе.

Тут защитник, подвергнув тщательному анализу семейные и родственные отношения между родными покойной и подсудимого, приходит к выводу, что они-то и создали атмосферу, в которой разыгралась катастрофа.

Присматриваясь к подсудимому – говорит защитник – я не могу не согласиться с экспертами, что он действовал в состоянии затемнения, хотя и неполного. Это безумец, разрушивший свое счастье. И вот, если вы, г.г. прис. заседатели, признаете, что Скадовский – безумец, сам загубивший свое счастье, то, несомненно, оправдаете его; если же вы признаете, что он почему-либо хотел отделаться от своей жены, – вы осудите его. Уверен, что вы не станете сомневаться в том, что это совершенно больной, несчастный человек. Быть может, вас будет удерживать мысль, как можно выпустить такого больного на свободу? Но суд после вашего приговора может отдать его на поруки старику – отцу, который поместит его в санатрию, где окружит заботой и любовью. Я хочу верить, что во имя общественной совести, во имя вас самих, вы не согласитесь с требованием прокурора и не ушлете больного человека ни на каторгу, ни в арестантские роты».

Присяжные вынесли Льву Скадовскому оправдательный вердикт, и убийца был отдан на поруки своему отцу до излечения. Общественность негодовала. Остались воспоминания одного херсонца: «…это был большой скандал. Для того чтобы судебный процесс не носил такой скандальный характер, так как убийца был сын Скадовского, а убитая – дочь жандармского полковника Бурачкова, незадолго до этого удалось добиться переноса суда в Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Защищал Скадовского всероссийская знаменитость адвокат Карабчевский. Суд был проведен таким образом, что удалось добиться, чтобы убийца был выдан на поруки родителям. В Херсоне все говорили о том, что если бы Бурачков был жив, то Скадовский не отделался бы так легко, ему не поздоровилось бы…».

Осознал ли он всю тяжесть совершенного им греха, покаялся ли? Об этом не узнаешь со страниц местных газет, печатавших хронику судебных заседаний. Книги – другое дело…

В начале XX века в херсонской типографии О. Д. Ходушиной были напечатаны две книги – сборник стихотворений и драматическая поэма

Скадовский Л. Песни скорби: стихи / Лев Скадовский. – Херсон: Тип. О.Д. Ходушиной, 1910. – 20 с. – 2000 экз.

Скадовский Л. Преступник: драм. поэма в 3 д. / Лев Скадовский. – Херсон: Тип. О.Д. Ходушиной, 1911. – 49 с. – 1000 экз.

Автор этих книг – вышеупоминаемый Лев Скадовский. Оказывается «тяжелый дегенерат, страдающий психастенией» имел склонность к сочинительству стихов.  Во время суда о его литературных способностях в своих выступлениях упоминали и мать и подруга погибшей: «…он казался талантливым, так как писал серьезные и весьма недурные стихи». Писал он их и в губернской тюрьме в ожидании приговора.

Надо отдать должное Георгию Львовичу Скадовскому: он сделал все возможное, чтобы спасти сына не только от тюрьмы, но и от людского осуждения. Он издал книги, написанные Львом в губернской тюрьме – «Песни скорби» и драматическую поэму «Преступник» – довольно большими, по тем временам, тиражами.

В предисловии к книге «Песни скорби», написанном Г.Л. Скадовским, изложена цель, которую он преследует, издавая книги своего сына: как можно больше людей должны узнать о раскаянии его сына, о его душевных муках и простить его: «Перебирая бумаги моего сына, присланные мне при переводе его из одной тюрьмы в другую, я нашел целый ряд его стихотворений, озаглавленных «Песнями скорби» и поэму «Преступник» в 3-х действиях. Эти стихотворения навели меня на мысль о тех чувствах и страданиях, которые их породили.

Так как мне приходится слышать самые ужасные мнения о нравственной личности моего сына, то я позволил себе напечатать вышеозначенные произведения в надежде, что тот, кому они попадутся в руки, подумает несколько мягче об их авторе. Г. Скадовский».
В сборник «Песни скорби» вошли 11 стихотворений: «Тоска», «В ночь Святаго Рождества», «Арестантский сон (впечатления губернской тюрьмы)», «Для чего мне солнце? Солнце закатилось…», «Однажды в припадке жестоких мучений…», «Господи, где же страданью предел!..», «Господи, прости меня грешного…», «Читатель этих строк, когда б ты ведал…», «Осенняя песнь (Психиатрическая лечебница)», «Покаянная молитва», «Танюше (12 января 1910 года)».

Мотивы раскаяния звучат и в драматической поэме Льва Скадовского «Преступник».  История  Олимпия Радионова, главного героя поэмы – это история поэта, убившего свою жену и ждущего приговора в тюремной камере. Его образ должен был ассоциироваться у читателя с личностью автора книги Льва Скадовского, совершившего это преступление в реальной жизни. Описывая душевные муки и терзания главного героя, автор хотел поведать миру о своем раскаянии в содеянном, о переосмыслении своей жизни, о боли утраты. Среди основных действующих лиц драмы: три сестры Эвмениды (Тизифона, Алекто и Мегера), олицетворяющие угрызения совести; Юстиция – богиня справедливости, Немезида – богиня мщения и ее помощница Горгона, Гермес, Иуда Искариот, Прокурор, Начальник тюрьмы, надзиратели, Римма – жена Олимпия и др.

 Можно предположить, что идея с изданием «покаянных книг» принадлежит адвокату Льва Скадовского – Н.П. Карабчевскому. Известно, что литературное творчество  было вторым его увлечением после адвокатской практики. Будучи блестящим оратором, он хорошо знал цену и печатному слову.

К сожалению, в фондах херсонских библиотек книги не сохранились. На сегодняшний день они являются библиографической редкостью.

Эти две книги – покаяние, мольба о прощении за содеянное преступление. Насколько это раскаяние было искренним, сейчас судить сложно, да и стоит ли это делать… Для этого есть Высший Суд. Вскоре Лев Скадовский уехал в Австралию, позже переехал во Францию и поступил добровольцем во французскую армию. Участвовал в Первой мировой войне, принял французское подданство. Когда и где он умер неизвестно; неизвестно и то, как жилось ему все эти годы с клеймом женоубийцы.

Сто лет прошло со дня кровавой драмы, происшедшей в семье Скадовских. Давно нет в живых ни ее участников, ни их детей, ни свидетелей. Остались лишь две небольшие книжечки – немые свидетели тех событий.

Спустя почти десять лет, в январе 1919 года в местной газете «Родной край» была напечатана заметка о рукоположении Г. Л. Скадовского в дьяконы: «Во время заупокойной литургии в Михайловском монастыре 20 декабря был рукоположен во дьяконы посвятивший себя пастырскому служению известный в Херсонском крае состоятельный благотворитель – Г. Л. Скадовский. Заслуживает внимания тот факт, что Г. Л. Скадовский назначается к служению в Благовещенском монастыре и к тому храму, который построен на личные средства фамилии Скадовских и, который, будучи замечательным по своей обширности и редким по красоте и живописи, является в Херсонской епархии единственным в своем роде» (Родной край. – 1919. – 14 янв.).

Однако Георгию Львовичу не суждено было служить в храме Благовещенского монастыря. Да и вряд ли монастырские стены защитили бы его.  Судьба распорядилась иначе. 22 января 1919 года Георгий Львович Скадовский и его младший сын Юрий были зверски убиты в собственном херсонском доме бандой грабителей.

Так трагически оборвалась жизнь этого замечательного человека

А в 30-е годы и построенный им Храм будет разрушен.

Но уже другой бандой…