Ще6

После окончания херсонской 1-й мужской гимназии Василий Фёдоров в 1915 году поступил на юридический факультет Новороссийского университета в Одессе. Проучился недолго, так как в 1917 году был призван в армию, но через два месяца отпущен по болезни и снова вернулся в Херсон. В этот период в местной газете «Херсонские новости» появляются стихи молодого поэта – «Мародерам тыла», «Балалаечка крещенская», «Весна», «Великой и свободной», «Я видел Вас…» и др.
Вскоре после установления Советской власти на Херсонщине началась гражданская война. В своей «Автобиографии», написанной в 1950 году, Василий Фёдоров пишет: «…В 1919 году на юге (в Херсонской губернии) беспрерывно продолжалась гражданская война; кроме Красной и Белой армии воевали также различные атаманы – Махно, Петлюра, Григорьев, Струп, а также армии так называемого украинского гетмана Скоропадского; Херсон обстреливался с воздуха и со стороны Днепра разного рода интервентами: немцами, французами, греками и англичанами, и город переходил много раз из рук в руки…». ²
В годы гражданской войны Василий Фёдоров был сторонником русского национально-патриотического «белого движения». 13 августа 1919 года Херсон заняли белогвардейцы. Незадолго до этого в городе началась работа по созданию комитета помощи Добровольческой армии. В состав инициативной группы входило шесть человек, среди которых был и Василий Фёдоров. Впоследствии он возглавил театрально-художественную секцию комитета. С чтением патриотических стихов выступал на народных лекциях, устраиваемых Комитетом помощи Добровольческой армии.
Комитет издавал антибольшевистскую газету «Херсонское утро». Редакция газеты находилась в здании бывшего Дворянского собрания (ул. Потёмкинская). Стихи Василия Фёдорова, опубликованные на страницах газеты «Херсонское утро» – «Светлой памяти Л.Г. Корнилова», «Москва», «Стихи о Родине», «Два года»… и др. носят ярко выраженный национально-патриотический характер. Среди них есть и лирические, проникнутые чувством одиночества и печали – «Осень», «Домино», «Прошлое», «Юность». Ранние стихи Василия Фёдорова не вошли ни в одну его книгу, похоже, что они продолжают свою жизнь лишь на страницах херсонских газет тех далеких бурных времен. Газета просуществовала менее года.
В конце лета 1919 года всю Херсонщину охватило восстание. Из отдельных населенных пунктов к осени повстанцы выбили белогвардейцев. В январе-феврале 1920 года Херсонщина была полностью занята частями Красной Армии.

Два года в тумане все тех же ошибок,
Два года в кошмарном и страшном кольце.
Два года во власти неведомой силы,
Как в пасти суровой и страшной судьбы.
Кресты и могилы… Кресты и могилы…
Везде панихиды и всюду гробы.
                                                  «Два года»

В 1921 году Василий Фёдоров покидает Херсон. В своей «Автобиографии» он пишет: «… я решил на время покинуть родину, чтобы закончить свое образование»^3. Насколько он был искренен, именно таким образом объяснив свой отъезд, сказать сложно. Скорее всего Василий Фёдоров понимал, что в большевистской России ему просто небезопасно оставаться, что здесь у него нет будущего. И был прав: останься он на родине, вряд ли ему удалось бы пережить 37-й год. Судьба распорядилась так, что больше он  никогда не возвратится в Россию и не увидит так милых его сердцу картин – херсонских степей и рек. Но всё, что выйдет в дальнейшем из под его пера, будет проникнуто любовью к южной российской окраине – земле, которая напитала его творческими соками.
Первая волна эмиграции, вызванная большевистским переворотом, террором, голодом, разрухой, гражданской войной, вынесла из России за границу  несколько миллионов человек. Бежали в Финляндию, Прибалтику, Польшу, Германию, Францию, Чехословакию, Турцию, Болгарию, Китай. Василий Фёдоров принял решение эмигрировать в Чехословакию.
Путь до Праги был полон препятствий и злоключений. В апреле 1921 года, при пересечении украинско-румынской границы в пограничном городке Бендеры, его арестовали и посадили сначала в местную тюрьму, а затем перевели в кишиневскую. Здесь Василий Георгиевич написал несколько стихотворений, которые переслал на волю. Стихи были напечатаны в газете «Неделя». В тюрьме Фёдорова посетили такие же «беглецы от большевизма» – поэт-сатирик Петр Потемкин и известный критик Петр Пильский, которые в тот момент находились в Кишинёве. Первый держал путь на Прагу, второй через Польшу планировал попасть в Латвию. С Пильским Василий Фёдоров был знаком еще по Херсону. Благодаря его хлопотам Фёдоров был освобожден из тюрьмы. До осени 1921 года он работал на стройке, писал фельетоны, печатал их в кишиневских газетах.
После Кишинёва В.Г. Фёдоров перебрался в Бухарест, где устроился маляром в железнодорожное депо. Вскоре он получил место репетитора к дочерям примадонны Королевской оперы русской артистки Ивоны и артистки той же оперы Лучезарской. Для дополнительного заработка Василий Георгиевич поступил платным хористом в церковный хор. В Бухаресте он пел и в украинской оперетте, исполнял роль Петра в комической опере Н. В. Лысенко «Наталка-Полтавка». Эти факты говорят о том, что Василий Фёдоров был разносторонне одаренным человеком. Помимо литературных способностей он обладал еще и артистическим талантом. Не случайно в «Кратком биографическом словаре русского Зарубежья» (Париж- Москва, 1996) статья о писателе начинается так: «Фёдоров Василий Георгиевич (1895-1959) – прозаик, поэт, публицист, актер. Уроженец Херсона…»
Летом 1922 года Фёдоров перешел румыно-чешскую границу и оказался в Кошице, где его снова арестовали, но вскоре освободили. И, наконец, он добрался до Праги.
Если Париж в те годы называли «столицей эмиграции», Харбин – «Россией за границей», Берлин – «мачехой русских городов», то Прагу именовали «русскими Афинами» и «русским Оксфордом» как центр образования и науки. В 1921 году Президент Чехословакии Томаш Масарик стал инициатором проекта «Русская акция». По замыслу президента надо было собрать, сберечь и поддержать остаток культурных сил России, которые после краха большевизма начнут у себя на родине строить новое демократическое государство. Поэтому приоритетными направлениями в этом проекте были наука и образование. Комплекс образовательных учреждений включал в себя приюты для сирот, школы, гимназии, институты и университеты. Педагогические силы в Чехословакии собрались первоклассные: одних профессоров более полутораста! Бывший ректор московского университета философ и правовед П.И. Новгородцев основал в Праге Русский юридический факультет, готовивший адвокатов, судей, законоведов, политиков. Кроме него, здесь преподавали знаток римского права профессор
Д. Д. Гримм, в прошлом сенатор и профессор кафедры гражданского права С. В. Завадский, русский экономист, философ и историк П. Б. Струве, профессор П. Д. Остроухов и др. Именно в это учебное заведение поступил Василий Фёдоров осенью 1922 года.
Однако, учение пришлось совмещать с работой в русском музыкально-танцевальном ансамбле, в составе которого он гастролирует по всей Чехословакии. В ансамбле Василий Георгиевич пел русские песни и цыганские романсы, аккомпанируя себе на балалайке:

Ах, подайте балалайку поскорей,
Песни скучные навеяла метель.
Спеть вам хочет, чтоб на сердце веселей,
Зачарованный гаданьем Меннестрель…
…………………………………………………
Балалаечку! Трехструночку мою!
Ой, люли, люли заморские края!
Я тебе, моя печальная спою,
Горемычная, любимая моя…
                                  «Балалаечка крещенская»

Изредка он наезжал в Прагу для сдачи экзаменов. В середине 20-х годов в жизни Фёдорова произошли значительные перемены. Еще в 1924 году он познакомился с Марией Штефловой и вскоре они поженились. Сняли комнату в Ржичинах под Прагой. Здесь в 1926 году, не совсем еще оправившись от крупозного воспаления легких (из-за которого ему пришлось оставить сцену), Фёдоров пишет свои первые небольшие рассказы. Один из них – «Роман с сапогами» – был напечатан в пражском иллюстрированном литературно-публицистическом журнале «Годы» (1926, №3). А варшавский еженедельник «Родное слово» (1926, №9) представил на суд читателя рассказ молодого писателя «Чародейный плес».
В январе 1927 года, проучившись шесть семестров на Русском юридическом факультете, Фёдоров оставил его по собственному желанию.
Сложную и в материальном и в моральном плане жизнь русской эмиграции скрашивали и вдохновляли созданные ими литературные кружки и объединения, организованные в традициях русских дореволюционных литературных кружков. В Праге 1920-30-х годов их было несколько.
Летом 1924 года в пражской кофейне «Далиборка», названной в честь средневекового рыцаря Далибора, стала собираться группа литераторов под руководством писателей П.А. Кожевникова, В.А. Амфитеатрова-Кадашева, Д.Н. Крачковского и С.К. Маковского. Образовался литературный кружок, получивший название «Далиборка». Организаторы кружка своей целью ставили создание в Праге литературного очага, где было бы возможным общение между писателями, чтение и обсуждение новых произведений, беседы и доклады на литературные темы, поддержка литературной молодежи, устройство публичных литературных вечеров и выставок. В планы «Далиборки» входило также сближение со славянской культурой: переводы на русский язык чешской литературы, сотрудничество с чешскими писателями.
На собраниях «Далиборки» частыми гостями были представители старшего поколения русских писателей: Вас.И. Немирович-Данченко, Е.Н. Чириков, Д.М. Ратгауз, поэт и литературно-художественный критик С.К. Маковский, прозаик, драматург и литературовед В.А. Амфитеатров-Кадашев, прозаик Г.Н. Гарин-Михайловский (сын писателя Н.Е. Гарина-Михайловского), прозаик и драматург Л.Н. Урванцев.
В «Далиборке» не было членства, кружок был открыт для всех; через него прошла вся талантливая литературная молодежь «русской Праги», нередко вступая потом в другие литературные объединения. Из пражской молодежи постоянными участниками собраний «Далиборки» были прозаики В.Г. Фёдоров, Г.И. Рубанов и С.Я. Савинов, поэт А.Ф. Вурм, прозаик Н.Н. Годлевский, казачий офицер и прозаик В.Г. Ергушов, поэт и переводчик К.К. Жадкевич, поэт и журналист В.И. Ильинский, писатель и художник-иллюстратор П.П. Лыжин, поэтесса и актриса Т.Д. Ратгауз.
Кружок несколько раз устраивал публичные вечера молодых поэтов и прозаиков в «Чешско-русском объединении» (Едноте), которое существовало в Праге с 1919 года. Это была общественно-культурная организация взаимного сближения чешской и русской культуры. Вместе с русскими литературными кружками и организациями Чешско-русское объединение регулярно устраивало литературные вечера, концерты, выставки и другие акции.
В совместных вечерах «Чешско-русского объединения» и «Далиборки» принимали участие чешские прозаики и поэты П. Кржичка, Фр. Кубка, В. Свобода и другие. В 1933 году литературный кружок «Далиборка» прекратил свое существование в связи с кончиной ее бессменного руководителя П.А. Кожевникова, а также переездом из Чехословакии во Францию, США и в другие страны многих членов кружка.

Эмблема-значок «Скита». Автор Е.Н. Калабин

В 1926 году В.Г. Фёдоров вошел в пражское литературное объединение «Скит». В ряду литературных очагов русской эмиграции «Скит поэтов» (позднее – «Скит») занимает особое место. Во многом это объединение было явлением уникальным и просуществовало почти 20 лет – с 1922-го по 1940-й год. Основателем и бессменным руководителем «Скита» был Альфред Людвигович Бем (1886-1945), литературовед и критик, историк литературы, лектор русского языка Карлова университета, член Пражского лингвистического кружка.
26 февраля 1922 года в пражском общежитии «Худобинец» (бывшей богодельне св. Варфоломея) А.Л. Бем прочитал собравшимся молодым начинающим литераторам доклад на тему «Творчество как вид активности». Этот день и стал датой рождения «Скита поэтов». Деятельность «Скита» проходила в нескольких направлениях: велась теоретическая работа по изучению проблем творчества, читались доклады (как самими участниками кружка, так и приглашенными лицами). Для участников кружка Бем прочитал серию теоретических лекций о поэтике. Практическая работа состояла в чтении и разборе произведений. Альфред Людвигович многим помог своими советами. С 1927 года Бем начал устраивать публичные выступления участников «Скита». В эти годы завязалась дружба двух «скитовцев» поэта Вячеслава Лебедева и прозаика Василия Фёдорова, знакомых еще по «Далиборке». Они были очень разными по складу характера, но оба чувствовали внутреннюю, духовную близость друг к другу.

Первая книга Василия Фёдорова (Прага, 1930)

Литературное объединение «Скит» публиковало сборники произведений своих членов как коллективные, так и отдельных авторов. В 1929 году под маркой «Скита» стала выходить серия изданий стихов и прозы. Первым изданием была книга стихов В. Лебедева  «Звездный крен». Вторым – сборник рассказов Василия Фёдорова «Суд Вареника». Книга вышла в Праге тиражом 1000 экз., из них 200 – по предварительной подписке.
Редактировал сборник А. Л. Бем; художественное оформление принадлежит художнику Калабину Е. Н.
В книге пять рассказов, написанных в 1926-1930 гг. Место, где разворачиваются события – Поднепровье. Сборник рассказов «Суд Вареника» – воспоминания о юности, о гражданской войне. Революция с ее противоречиями, добром и злом, жаждой социальной справедливости и неоправданной жестокостью смотрит на нас со страниц этой книги. Писатель с удивительной точностью и выразительностью поведал о конкретных человеческих судьбах. Почти в каждом рассказе Фёдорова есть слова о Родине. Духовная связь с русской действительностью глубока и органична. Память о Днепре, о Херсоне навсегда с писателем. И эта память, постоянно присутствуя в его произведениях, придает им особую убедительность.
Критика положительно оценила первую книгу писателя. В отзывах подчеркивалась связь прозы Фёдорова с традициями русской литературы. Творчество молодого писателя получило одобрение самых взыскательных читателей. Поэт, беллетрист и литературный критик Евгений Недзельский писал: «Я не сомневаюсь, что будущие поколения будут оценивать талант Фёдорова как юмориста жесточайшей эпохи...»^4.
Талантливый критик Герман Хохлов констатировал: «Фёдоров - настоящий писатель, и его грубоватая, ироническая и насмешливая книга рассказывает о подлинной жизни...»^5.
За девятнадцать лет существования «Скита» через него прошло около 50 человек, не считая гостей и «друзей Скита», но официальными членами стали только 36 его участников. Василий Фёдоров – один из них. В архиве А.Л. Бема сохранился пронумерованный список под названием «Четки». Было принято разделять участников «Скита» на три поколения, по времени их работы в объединении.
Первое поколение было немногочисленным. К нему принадлежали С. Рафальский, Н. Дзевановский, А. Туринцев, А. Фотинский и другие. Представителями второго поколения были: В.М. Лебедев, В.Фёдоров, Э Чегринцева, А. Эйснер, Х. Кроткова, Р. Спинадель, Д. Кобяков, М. Мыслинская, А. Воеводин и др. Третье поколение пришло в «Скит» в конце 20-х и начале 30-х годов. Это были А. Головина, Т. Ратгауз, К. Набоков (брат В. Набокова), В. Морковин, Е. Гессен, Н. Андреев и др.
С самого начала деятельности объединения формировался архив «Скита». В нем собирались прочитанные и одобренные стихи и проза, журналы записей собраний «скитников». В 2006 году в московском издательстве «Русский путь» вышла книга «Скит». Прага 1922-1940: Антология. Биографии. Документы», в которой впервые с такой полнотой представлено творчество участников литературного объединения. Все лучшее, что было напечатано «скитниками» и что сохранилось в архивах, вошло в данное издание. В антологию вошли произведения Василия Фёдорова – рассказ «Деревянный мир» и главы из романа «Канареечное счастье».
Творческие портреты «скитников» дополняются обширными биографиями, написанными по архивным источникам. В книге представлены ранее не публиковавшиеся фотографии и документы из архива «Скита», дающие яркое представление о непосредственной, живой и веселой атмосфере объединения.
Стихи и проза членов «Скита» регулярно появлялись на страницах русской зарубежной периодики. Именно после публикаций Василия Фёдорова в одном из крупнейших эмигрантских журналов «Воля России» о нём заговорили, как о писателе, подающем большие надежды.
Журнал «Воля России», основанный эсерами, главное внимание уделял идеологии и политике, отстаивая взгляды и тактику деятелей партии эсеров. В конце 1922 года с приходом к руководству журналом критика М.Л.Слонима журнал стал органом эмигрантских литературных кругов Праги и «молодой» русской литературы. Он был вторым после парижских «Современных записок» влиятельным толстым журналом русской эмиграции «первой волны».
В 1926 году в помещении редакции журнала «Воля России», в старинном особняке, где некогда жил Моцарт, два - три раза в месяц, по вторникам, собирались на чай молодые пражские писатели и поэты, а также ближайшие сотрудники журнала «Воля России». Постепенно эти собрания превратились в беседы на литературные темы и получили название «Вторники (или «литературные чаи») «Воли России».
Кружок не имел ни устава, ни регламента. Здесь обсуждались новые произведения известных и начинающих писателей, звучали проза и стихи в авторском чтении. Произведения, получившие всеобщее одобрение, как правило, потом появлялись на страницах журнала «Воля России».
Здесь дебютировали многие молодые поэты русской Праги (в том числе участники объединения «Скит») и Парижа. Вначале читателю журнала «Воля России» были представлены поэты В. Андреев, Б. Божнев, А. Гингер, Д. Ладинский, А. Присманова, Б. Поплавский, В Лебедев, А. Туринцев и другие. За поэтами свои произведения опубликовали прозаики Гайто Газданов и Василий Фёдоров.
Дебют Фёдорова на страницах журнал «Воля России» можно обозначить публикацией рассказа «Кузькина мать» (1927, №4). Вот что писал известный историк и библиограф С. П. Постников в связи с этим: «Одним ударом – своим рассказом «Кузькина мать» – г(осподин) Фёдоров выдвинулся из толпы молодых писателей.  <…> Несмотря на богатый бытовой материал рассказа, автор не соблазнился чистым бытописанием, но сумел выдержать своеобразный, «под Гоголя», стиль рассказа и дать захватывающее читателя повествование. Как раз в тех местах рассказа, где молодой писатель мог бы увлечься описаниями и подробностями, Фёдоров иронически обрывает себя и спешит с развертыванием сюжета. Первый дебют Фёдорова на редкость удачный и позволяет говорить о нем как о сложившемся писателе»⁶. Говоря о молодых авторах, которые имеют свою писательскую индивидуальность, Постников назвал только трех – Владимира Сирина (Набокова), Владимира Сосинского и Василия Фёдорова.
В журнале «Воля России» также были опубликованы рассказы Фёдорова «Деревянный мир» (1927, № 10), «Русские праздники (Рассказ полковника Семена Ипполитыча Недалекого)» (1929, № 8-9) и повесть «Финтифлюшки» (1928, № 3-6).
В 1922 году в Праге был создан Союз русских писателей и журналистов. Это было профессиональное объединение, целью которого являлось объединение русских писателей и журналистов, проживающих в Чехословакии, для улучшения их правового и материального положения, содействия их культурной работе и для защиты профессиональных интересов. Союз объединял более сотни членов. Среди знаменитостей, кроме Марины Цветаевой, в него входили Аркадий Аверченко, Василий Немирович-Данченко, Евгений Чириков. Василий Фёдоров также являлся членом Союза русских писателей и журналистов в Чехословацкой республике.
В 1928 году он вместе с русским писателем Е. Н. Чириковым участвовал от Чехословакии в работе съезда русских зарубежных писателей, проходившего в Югославии. Там он познакомился с Владимиром Набоковым. Помимо литературы их сблизило и общее увлечение – коллекционирование бабочек.

Прижизненные издания книг В. Фёдорова

Мировой кризис конца 20-х – начала 30-х годов не обошел и Чехословакию. В стране царила безработица. В 1932 году Василий Фёдоров вместе с женой переехал в Ужгород, где получил по договору должность юриста магистрата. В письме от 29 сентября 1932 года к писателю В. И. Немировичу-Данченко (который в свое время помог Фёдорову получить небольшую литературную стипендию от чешского правительства) Василий Георгиевич писал: «...Судьба моя сложилась так, что необходимо было навсегда покинуть Прагу, и я с женой переселился в Ужгород. Мне очень жаль, что я не смог с Вами попрощаться и с Еленой Самсоновной (Тизенгаузен.— В. Н.), Вы и графиня всегда были чрезвычайно добры ко мне и жене и во многом мне помогали. В последнее время мне было очень трудно жить в Праге, заработка не было никакого, и мы с женой изрядно голодали. Конечно, и в Ужгороде устроиться на какую-либо службу очень трудно, но здесь хоть есть какие-то надежды, а в Праге их вовсе не было. (...) Грустно, конечно, менять Прагу на такую дыру, как Ужгород. Боюсь, что завязну в этой трясине по уши и разучусь даже говорить по-русски (здесь говорят на странном жаргоне — смесь польского, мадьярского и малороссийского языков). Живем мы с женой пока на винограднике под городом (или, вернее, над городом), платим за квартиру 230 крон с электричеством. Денег нам еще хватит недели на две, а дальше все покрыто мраком неизвестности».⁷
Однако, несмотря на житейские проблемы, Василий Фёдоров был полон сил и желания работать. В 1933 году в Ужгороде вышла в свет вторая книга писателя – сборник рассказов из жизни эмигрантов «Прекрасная Эсмеральда». Тогда же он пробует свои силы и в публицистике: печатает в варшавском журнале «Меч» статью «Бесшумный расстрел: Мысли об эмигрантской литературе» (1934, №9-10). В ней Василий Фёдоров  пытается объяснить причину неблагополучного состояния дела с молодой эмигрантской литературой. Он назвал несколько причин, первая из которых – зависимость от той или иной литературной группировки как в социальном, так и в художественном плане. Так, негласная установка писать, равняясь то на Пруста, то на Джойса, исходила, по мнению Фёдорова, от парижской группы ведущих русских писателей. Но нельзя работать, подчеркивал Василий Георгиевич, «в отрыве от живых истоков русского языка и от вековой русской литературной традиции». Живя в трудных материальных условиях, писатели-эмигранты, по мнению Фёдорова, работают без всякой моральной поддержки со стороны критики.
Первым на статью откликнулся из Парижа знаменитый русский писатель, драматург и критик Д. С. Мережковский. «Около важного» называлась статья, в которой он изложил свою точку зрения на проблему, поднятую Фёдоровым. Знаменитый критик  заявил, что жаловаться на судьбу молодым эмигрантским писателям не следует, что им надо «научиться культуре».
Фёдоров ответил Мережковскому статьей «Точки над «i». Прежде всего, он заметил, что понятие «эмигрантская литература» включает в себя не только писателей, печатающихся в парижских сборниках «Числа». «Можно приобщиться к культуре, можно понять чужую культуру (и даже полезно ее понять, не спорю),– писал Фёдоров,– но «научиться ей» невозможно... И жизнь эмиграции можно описать по-русски»^8. И попытался доказать это не только на словах.
В 1938 году в ужгородским издательстве «Школьная помощь» вышла в свет первая часть романа В.Г. Фёдорова «Канареечное счастье», в котором он с тонким юмором и психологическими подробностями описал жизнь в эмиграции. Такой взыскательный критик как Владислав Ходасевич написал о романе: «…Фёдоровская улыбка порою кажется несколько грустной, и можно допустить, что в дальнейшем эта грусть даже усилится, но все-таки в основе замысла у Фёдорова лежит юмор, притом – легкий и добродушный. К несомненным достоинствам книги надо отнести то, что чувство меры и вкуса почти никогда автору не изменяют, а это как раз самые опасные места, на которых терпит крушения великое множество комических авторов»^9.
Талант Фёдорова расцветал. Его рассказы все чаще появлялись в журналах. 1926-1938 гг. самые плодотворные в творческой биографии Василия Георгиевича. В это время он сблизился с чешским поэтом Йозефом Горой. В 1937 году в Ново-Почаевский монастырь приезжал из Парижа известный русский писатель И. С. Шмелев. На ужгородской земле произошло их знакомство. Позднее из Парижа Шмелев прислал Василию Георгиевичу несколько своих книг с дарственными надписями. На одной из них он написал: «Братский привет В. Г. Фёдорову с искренним пожеланием достойно продолжать великое дело родного Художественного Слова. Ив. Шмелев. 13/26 июня»^10.
В Ужгороде Василий Фёдоров прожил семь лет и два года в городе Хуст, где служил актуарским адъюнктом земского уряда. В те годы Закарпатье было отдаленной провинцией буржуазной Чехословакии. Однако, были и положительные моменты в этой вынужденной ссылке: все это время писатель жил в близости к природе. «В. Г. Фёдоров с детства любил природу, любил ловить рыбу, ходить на охоту, а также коллекционировать мотылей и бабочек,– вспоминала его жена Мария Францевна. – Во время пребываний в Ужгороде была возможность этим заниматься. Эта тема также находит свое отражение  в его рассказах и новеллах. В 1938 году Ужгород заняли венгры, поэтому учреждения переселились в город Хуст. Коллекцию мотылей и бабочек Василий Георгиевич подарил ужгородскому музею»^11.
В марте 1939 года Чехословакия была оккупирована целиком. Нацистская Германия относилась к русским эмигрантам враждебно. Диктаторский режим не мог считать благонадежными тех, которые почти двадцать лет прожили в демократической стране.
В 1940 году Василий Георгиевич возвращается в Прагу. Оккупация Чехословакии Германией и начавшаяся вторая мировая война надолго парализовали русскую литературную жизнь в Праге. Некоторые писатели умерли, некоторые уехали во Францию или в Америку. Были и такие, кто погиб в фашистских концлагерях. «Скит» прекратил свою деятельность. Жизнь пражской эмиграции становилась все более суровой. Пять раз Фёдорова арестовывали нацисты и посылали на принудительные работы. Здоровье его было подорвано.
Всю войну Василий Фёдоров оставался в Праге.
После войны он преподавал русский язык на различных курсах и в кружках, работал переводчиком. С конца 1949 года Василий Георгиевич работал в системе внешней торговли переводчиком в организациях «Ково», Техноэкспорте, «Мотоков» и «Инвесте». Для служащих «Инвесты» он составил чешско-русский словарь по турбинам .
Фёдоров не печатался с конца 30-х годов. О нем совсем забыли. И вот в 1951 году в первых номерах парижского журнала «Литературный современник» появляются две его статьи – «Зеленые скиты» и «Марк Шагал».
С начала 50-х годов Василий Фёдоров много работает над автобиографическим романом. Первоначально он дает ему название «Жизнь наизнанку», однако в процессе работы оно заменяется другим «Человек задумался». Роман основан на впечатлениях и воспоминаниях самого Фёдорова. Старый мир, вековой уклад России рушатся, хороня под своими обломками тысячи ни в чем не повинных людей. Накал драматических событий нарастает от страницы к странице. Писатель создает трагическую картину исхода. Сохранился авторский план романа:
I часть.    Бегство
II часть.   Константинополь и скитания с театром по Чехословакии
III часть. Любовь и эмигрантская общественность
IV часть. Буржуазная Европа
V часть.   Фашисты и приход Советской Армии

«Больше всего меня занимает сейчас период немецкой оккупации, так как он дает возможность, уже на расстоянии и в художественном фокусе, сконцентрировать все самое главное, отбросив сырой материал,– нагромождение ненужных фактов,– писал Василий Георгиевич.– Кроме того, этот период позволяет заглянуть как в самые темные стороны человеческой натуры (жестокость, предательство, малодушие, трусость, эгоизм), так и в область исключительного героизма, проявленного лучшими представителями чешского народа. В общем, это время по своему драматизму является неисчерпаемым источником тем для каждого писателя. И наконец, что самое важное – только с известной дистанции и возможен синтез событий, без которого, как мне кажется, нельзя коснуться ни «вечных» тем, ни глубоких сюжетов...»¹².
Фёдоровым были написаны вчерне три части романа, над четвертой он работал до своего последнего дня.
В 1956 году Василий Георгиевич вместе со своим другом Вячеславом Лебедевым начал сотрудничать в газете «Наша жизнь», которая выпускалась Обществом советских граждан в Чехословакии. В третьем ноябрьском номере газеты был опубликован отрывок из нового романа Фёдорова «Человек задумался». Одновременно он собирался издать сборник рассказов на чешском языке о военных годах в Чехословакии.
В конце 50-х годов Василий Фёдоров предпринял неудачную попытку связаться с советскими журналами. Он послал в редакцию журнала «Огонек» свои рассказы, но редакция журнала под разными предлогами отказала Фёдорову в публикации произведений. Однако, несмотря ни на что, в том числе и на тяжелую болезнь сердца, писатель был полон творческих планов. Но его замыслам не дано было осуществиться.
8 марта 1959 года Василий Георгиевич Фёдоров умер. Последний приют он нашел на православном участке Ольшанского кладбища в Праге недалеко от могил А. Т. Аверченко, Е. И Чирикова, Вас. И. Немировича-Данченко, Д. М. Ратгауза. Здесь похоронены многие выдающиеся люди, вынужденно покинувшие Россию после революции.

***
К сожалению, талант В. Г. Фёдорова реализовался не полностью. Он печатался в журналах «Будильник», «Воля России», «Годы», «Литературный современник», «Меч», «Родное слово», «Рубеж», «Современные записки» и газетах «Дни», «Последние новости», «Россия и славянство», «Сегодня», «Херсонское утро», «Херсонские новости», «Родной край». Художественное наследие писателя невелико: два десятка рассказов, две повести, пять публицистических статей, два незавершенных романа, незаконченная пьеса, несколько стихотворений и газетных заметок.
Несомненно, при более благоприятных обстоятельствах его вклад в литературу мог бы быть более весомым, но и того, что он написал за свою короткую жизнь, достойно благодарной памяти потомков. Прочитав произведения Василия Фёдорова невозможно не влюбиться в этого тонкого, изящного писателя, в его мягкий юмор, в героев его повестей и рассказов.
Херсон может по праву гордиться тем, что он дал миру писателя такого уровня.
Есть мнение, что В.Г. Фёдоров – единственный из писателей, которого по праву можно назвать «эмигрантским», т.к. лучшие его произведения не могли быть написаны вне эмиграции. Духовная связь с Родиной, с Херсоном чувствуется во всем творчестве прозаика. Его описания Днепра, степей, южной природы очень светлы и лиричны. Чем-то напоминают они пейзажи херсонского художника Георгия Курнакова. Так можем ли мы не хранить благодарную память о писателе, который, будучи далеко от родных берегов, с такой нежностью и любовью опишет их. Из своего далека он словно приглашает читателя к задушевной беседе:
«Эх, вечера над Днепром – синие, весенние, пропахшие вербами и осокорью! Еще не взошел месяц, не прободал золотым рогом зеленую небесную муть. Еще бегут по воде, извиваясь, проворные медные змеи… Прислушайся, это шумят волны. Это кукушка в часы заката звонко выстукивает над заводью давнюю твою весну. Это от верб мягкий пушок на глазах твоих и на щеках. Это от рыбацкого костра, от терпкого дыма текут по щекам слезы… Прислушайся! В прозрачном небе шорох утиных стай. Крупная рыба плеснула у берега. Кто-то затянул песню. Помнишь?..»^13.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Автобиография (1950) // Фёдоров В.Г. Канареечное счастье. – М., 1990. – 1-й л. ил. вклейки.
2. Цитируется по статье: Нечаев В.П. «Бесспорно талантливый беллетрист»: (жизнь и творчество В.Г. Фёдорова) // Канареечное счастье. – М., 1990. – С.7.
3. там же. – С.7.
4. там же. – С.10.
5. там же. – С.11.
6. там же. – С.8.
7. там же. – С.11.
8. там же. – С.13.
9. Ходасевич В. Колеблемый треножник : избранное. – М., 1991. – С. 611-612.
10. Цитируется по статье: Нечаев В.П. «Бесспорно талантливый беллетрист»: (жизнь и творчество В.Г. Фёдорова) // Канареечное счастье. – М., 1990. – С.12.
11. там же. – С.11-12.
12. там же. – С.18.
13. Фёдоров В.Г. Канареечное счастье.– М., 1990. – С.164.