Лянсберг О. Аллегории жизни и поэзии А. Бутузова

Недавно в нашей библиотеке состоялась встреча с херсонским поэтом Александром Бутузовым. Александр Глебович презентовал свою последнюю книгу «Секреты тишины» и подарил библиотеке несколько экземпляров. Это восемнадцатая поэтическая книга поэта, продолжающая традиции русской поэзии и при этом наполненная современными подходами к трактовке мифологем, использованию аллюзий и метафор. В ней собраны воедино стихи из ранее изданных книг А.Г. Бутузова на русском языке. Предисловие к сборнику написал сын поэта Глеб Бутузов, переводчик и комментатор герметических текстов, автор книг и статей о психоанализе и философии творчества:

АЛЛЕГОРИИ ЖИЗНИ И ПОЭЗИИ АЛЕКСАНДРА БУТУЗОВА

Бутузов Александр Глебович родился в семье военнослужащего 25 июня 1941 года в городе Херсоне, но детство его прошло в глухом городке Оренбургской области - Бугуруслане, куда семья была эвакуирована в самом начале войны. Его рождение удалось зарегистрировать с запозданием в г. Кирсанове Тамбовской области, где семья проживала несколько месяцев. В 1958 г. Александр закончил с золотой медалью среднюю школу в г. Херсоне, в 1964 году - Крымский государственный медицинский институт и с той поры живет и работает врачом в г. Херсоне.
Увлекаться поэзией Александр Бутузов начал, как это обычно бывает, в шестнадцатилетнем возрасте и, почти как у всех, его первым кумиром стал Сергей Есенин. Однако, уже через год, на первом курсе института, он сразу и на всю жизнь полюбил творчество Александра Блока (в школьном учебнике Александр Блок, представленый фотографией, на которой похож на пожилую женщину, и ничего не говорящим отрывком из поэмы «Двенадцать» - никак не мог возбудить любопытство). Тогда же Александр Бутузов начал сочинять первые стихотворения и через год стал активным членом студенческой поэтической студии «Молодые голоса», которой руководил известный крымский поэт, член Союза писателей СССР, доктор медицинских наук Анатолий Милявский. В январе 1962 года в газете «Крымская правда» публикуется первое стихотворение Бутузова «Осенняя скрипка» и с тех пор его стихотворения изредка печатают другие областные газеты. Говоря об остальных членах литературной студии, следует отметить, что известным российским поэтом стал Егор Самченко, украинскими - Ярослав Креминский и Владимир Гаухман.
На старших курсах института Александр Бутузов все глубже интересуется не только телесными недугами, но и душевными болезнями, а размышления о сути человеческого бытия приводят к увлечению философией. Он занимается в научном студенческом кружке на кафедре психиатрии (профессор А.Н. Корнетов), осваивает методики гипнотерапии под руководством доцента Н.И. Плюйко. Членство в кружках психиатрии и философии открывает доступ в институтской библиотеке к произведениям, запрещенных тогда Фрейда и Юнга, изданиям Фромма, Фореля. Осипова, которые излагали научный материал с большим литературным талантом и даже иногда в форме поэм и эссе («Так говорил Заратустра» Ницше, «Воспоминания. Сновидения. Размышления» Юнга, «Религия. Сладострастие. Жестокость.» Осипова и др.).
Дружба Александр Бутузова с поклонником его поэзии, известным крымским библиофилом, доцентом мединститута С.М. Доценко давала возможность читать произведения Бердяева, Соловьева и не издававшихся долгие годы Мандельштама, Мережковского, Минского, Пастернака и других.
По окончании медицинского института Александр Бутузов 13 лет работает врачом-психиатром в областной психиатрической больнице, интересуется творчеством душевнобольных, использует литературную эрудицию в лечении больных неврозами мегодикой библиотерапии, разработанной А.М. Миллер на кафедре психотерапии Харьковского ИУВ (профессор И.З. Вельвовский) и продолжает активно сочинять стихи. Однако, в связи с тем, что результаты его литературной деятельности остаются известны лишь узкому кругу коллег и друзей, а работа врача и медицинского администратора (заместителя главного врача областной больницы и заведующего областной консультативной поликлиникой) - отнимает много времени и сил, Александр Бутузов к 1983 году практически перестает писать. Однако, на основе сочиненных ранее стихотворений в 1996 году в издательстве «Приднепровская правда» выходит его первый поэтический сборник «Калитка дня», не избежавший редакторских и издательских просчетов, но это событие играет не последнюю роль в том, что Александр Бутузов вновь начинает активную литературную работу. Причем, неожиданно для коллег (а, возможно, и для самого себя) - уже не на русском, а на украинском языке, который, по мнению поэта, более близок к этническому подсознанию славян и обладает большей образностью и теплотой. Начиная с 2000 года, одна за другой выходят книги, в которых поэзия Бутузова совершенно не похожа на прежнюю и отличается от нее не только языком, но, в первую очередь, тематикой и содержанием. Пятнадцатилетнее молчание поэта сгустило краски художественной палитры и сделало их неузнаваемо иными. В поэтической речи становится более заметной ироническая интонация, как следствие врачебной профессии поэта, ежедневно сталкивающегося с человеческими драмами, болью и несправедливостью, задумывающегося над скрытой нечеловеческой логикой внешне нелогичных и трагических событий и судеб. Профессия не могла не влиять на его творчество, которое служит лекарством и для него самого. Названия поэтических сборников говорят об этом: «Срібне сонце» (2002), «Скляний скрипаль» (2003), «Мистецтво самоти» (2004), «За холодними річками» (2007) и т.д.
Кроме книг на украинском языке автор издает литературные пародии «Гримасы Пегаса» (2006), книгу лирики «Изнанка времени» (2007) и книгу стихов для детей «Каникулы у бабушки» (2008).
С 2004 года Александр Бутузов - член Национального союза писателей Украины; с 2007 по 2010 год - главный редактор областного литературного альманаха «Степ». Его лучшие стихотворения публикуются в областных и всеукраинских поэтических альманахах и хрестоматиях.
В 2009 году выходит книга избранных стихотворений «Дивина буття» на украинском языке, после чего Александр Бутузов возвращается к русскому языку и в 2009 году издает два новых сборника стихотворений «Заблудившийся ангел» и «Свет вечерний», в 2010 году  - «Аллегории бытия» и в 2013 году - «Осеннюю скрипку».
Разобраться в поэтическом феномене Александра Бутузова непросто и нам кажется уместным предварительно высказать несколько принципиальных взглядов на искусство и поэзию вообще.
С точки зрения древней традиции искусство понимается как средство трансценденции, способ выхода за пределы средств выражения в область, которая невыразима. Жюль Ренар в XIX веке конкретизировал эту концепцию: «Поэт, не ищи себе другой судьбы: ты пришел в этот мир, чтобы стать сознанием бессознательного».
В конце XX века большинство ученых начало признавать, что рациональная наука много потеряла, оторвавшись от герметического знания и что серьезной проблемой философии стал отрыв ее от поэзии. И когда заходит речь о «лирической поэзии» или «философской поэзии», мы произносим лишние слова «лирика» и «философия» - ибо только такою и может быть поэзия. Слово «лирика» донесло до наших дней лиру Аполлона (бога света и пения), которая перешла в руки лирников Руси и, превратившись в кобзу, зву чала в руках украинских кобзарей, физическая слепота которых, по Божьему умыслу, была платой за духовную дальнозоркость.
Здесь уместно процитировать окончание стихотворения о слепом даре «тайновидения» и глухом даре «тайнослышания»:
Все вместит в стихотворение -
От стрекоз и до планет -
Даром тайноговорения,
Навредив себе, поэт!
(«Если девушка на выданье»)

Поэзию Александра Бутузова трудно классифицировать, что красноречиво говорит о ее подлинности: практически каждое стихотворение имеет метафизический смысл, уносящий читателя за пределы стихотворения. При этом нередко используются бытовые образы в нарочитой иронической тональности и тем сильнее стимулирующее паттерны подсознания и разрушающие наши стандартные представления о жизни:

То прилежно склоняется к пяльцам,
Пополняя смешной реквизит.
То худым, укоризненным пальцем
Невзаправдашней внучке грозит.

То волнующей арией Тоски
Завлекает, сменив гардероб.
А в сарае замешкались доски
С отдаленным намеком на гроб.
(«Переулок закончится скоро»)

Кривобокий раввин Шагала
(Нам его испугаться впору),
Как шашлык на толстых мангалах
Осторожно вращает Тору.
(Святое писание)

Накоплены в библиотеке
Змеиная мудрость и яд.
И так же, как зелья в аптеке,
На полках расставлены в ряд.
(Змея)

Интересной находкой можно назвать и то, что поэт, прибегая к аллюзии, древнегреческим и библейским мифологемам, широко использует образы и сюжеты сказок:
Густея море дышит тяжело,
Поет подобно Вещему Баяну...
И, напрягая выдумки весло,
Мы подплываем к острову Буяну
И проклинаем наше ремесло.
(«В конце концов все в мире -болтовня»)

Башмачок пришелся впору
И сиротка, в шелк одета.
После разных приключений
Встала с принцем под венец.
К сожалению, не скоро
Мы поймем, что пик сюжета -
Лишь пролог к ее мученьям,
А не радостный конец.
(Интрига)

Спонтанный символизм подлинного творчества, когда Образ, словно верно настроенная струна, отзывается на вечно звенящий камертон древнего Символа, отражая этот Символ независимо от воли автора и его разума, Карл Юнг называл «проявлением архетипического подсознательного («Психоанализ искусства»). Мы же выразимся более современно: это отражение надсознательного, т.e. высших сил, к которым стремится творческое сознание, лишь изредка достигая их:
И оттого, что легче пуха
Поэтов души и сердца,
В стихах слова Святого Духа
Звучат от первого лица.
(«Вот ангел с арфою поет»)

И, повторяя мирозданья суть.
Наутро солнце заблестит радушно,
Проснутся птицы и умерших души
Со щебетом на небо унесут.
(«Через пески лежит к разгадке путь»)

Разбирая в Сефироте числа
У окошка сгорбился старик.
Кошка, выгнув спину коромыслом,
Показал вечности язык.
«Сыплет ночь скороговоркой звездной»)

За пределами неба и суши
Ад заполнен до хруста костей.
А в раю тихо старятся души,
Не прижившихся в мире детей.
(«Начинаются метаморфозы»)

Большое место в творчестве Александра Бутузова занимают стихотворения о сути искусства и поэзии, из раздела «Аллегории искусства» можно насобирать целую коллекцию афористичных строк:

Слагать стихи - искусство птицелова:
Терпение и чуткость служит снастью.
И на приманку сердца ловит слово
Поэт, пленненный сам недоброй страстью.
(«Слагать стихи - искусство птицелова»)

Все, чем живут земля и высь –
Без сожаления и транса –
Из пятимерного пространства
Искусно вылепила мысль.
(Мысль)

Повторяя свойства хлорофилла
Каждой жилкой, бьющейся в руке,
Чувства разрушительная сила
Силой мысли заперта в строке.
(Свет вечерний)

Чем дальше от жизни искусство
Тем больше похоже на жизнь.
(ART ET VITA)

Для убедительного подтверждения высочайшего качества работы поэта с метафорами достаточно лишь нескольких примеров:
Гуляет ветер в бушлате матроса
И глупой шляпе измятого фетра.
Море на пляж наползает косо,
Как шляпа на лоб ледяного ветра.
(Феодосия)

Площадь - словно гроб.
Сделанный на вырост.
(Площадь)

В обрамлении балкона,
Затаив в лице каприз,
Как с портрета, без наклона,
Ты часами смотришь вниз.
(Картина)

Баланс воображения и символа, верно составленная смесь из живого мгновенного Образа и вневременного Знака - вот секрет настоящей поэзии, хорошо известный Бутузову, стихи которого начисто лишены описательности, морализаторства, умиления, банальных эпитетов и избитых истин, наводняющих сегодня опусы бесчисленных дилетантов и графоманов.
Редкая, идущая от алхимиков интуиция и диалектичность помогают поэту зашифровать и донести до нас непередаваемые движения души на основе соединения мифологем и обыденности, ипостасей Бога и Люцифера, разочарования и оптимизма.
Ярким примером стихотворения, пронизанного интуитивной символикой, может служить «Алголь»: если бы стихотворение было переведено на латынь и попало на глаза средневековому философу, тот бы ни секунды не сомневался, что набрел на герметическую рукопись алхимика. Приводим это короткое стихотворение полностью, заметив, что автор, сочиняя его, понятия не имел об алхимии:

Шкатулкою из черного железа
Казался мир, пустой и бесполезный,
На дне клубился странствий алкоголь.

Ориентиром странствий Одиссея
Маячила в созвездии Персея
Звезда двойная - хитрая Алголь.

Вот в океане бледного сиропа
Плывет ковчег Всемирного Потопа,
И пьет вино, не просыхая, Ной.

«Вам не достичь земли, - поют наяды,
- И вновь на мачту, возвратившись, сядет
Надежды голубь, слабый и ручной».

Но мы плывем. Безмолвствует Глагол.
Во тьме насмешкой светится Алголь.

Этот стих - не что иное, как история неудавшегося Magnum Opus алхимика. Алголь (Ras Al-Gol - на арабском «голова демона») действительно находится в созвездии Персея и древние арабские астрономы по изменчивости яркости и спектра определили ее двойственный характер, как и у двойного Меркурия. Рожденный из крови Медузы крылатый Пегас тоже представляет собой летучий аспект Меркурия.
Следующие образы стихотворения октаэдр из железа, голубь надежды на albedo, т.е. «побеление», который не принес зеленую оливковую ветвь известия о близости земли - Сульфура Философов, из-за чего Божественный Логос молчит - говорят о том, что тайна Алголь («двойного демона») не разгадана и адепт должен вновь отправиться в царство Таната.
Объединение рифмой слов «алкоголь» и «алголь» удачно не только в поэтическом, но в герметическом смысле, ибо слово «алкоголь» (на арабском al-cohol) означает «тонкий порошок», что было первичным названием Философского Камня алхимиков (вот вам и «in vino veritas»!)
Такая расшифровка символики, казалось бы, простого стихотворения может показаться надуманной, однако благодаря ей читатель книги легче поймет, что волшебство поэзии сродни таинству алхимии в ее изначальной сути.
Читатель вместе с автором «... плывет, как и Гомер, / В морях бессмертных аллегорий»: вероятно, поэтому один из разделов книги и носит название «Аллегории бытия».
Если вы любите неожиданные метафоры и рифмы - в этой книге вы их найдете предостаточно; если вам по душе интеллектуальные поиски и пародоксы - вас удовлетворит высокий уровень эрудиции автора.
Но если вы умеете видеть скрывающийся за художественным Образом первичный Символ, то вас ждет немало удивительных открытий.
Одно из стихотворений сборника заканчивается строчками:
«А жизнь - души бессмертной растворенье
Во времени, пространстве и словах».
Это определение справедливо и по отношению к поэзии Александра Бутусова.

Глеб Бутузов Торонто. Канада.