Похорони

ПОХОРОНЫ

Шёл летний снег... Белые лепестки отцветающей акации без-звучно падали на булыжную мостовую и тротуары. Горячее солнце медленно поднималось к полудню. По тротуарам возвращались с красного базара, тяжело нагруженные хозяйки. В руках – плетёные из рогозы кошёлки, которые почему то назывались «гейшами» с твердым русским «г». Из гейш выглядывали красные помидоры, сизые бакла-жаны – «синенькие», зелёные пупырчатые огурцы, пучки белой редьки и зелёной цибули, свежая серебристая днепровская селёдка – «пузанок». У некоторых в руках – курицы со связанными лапками. Хозяйки тяжело шаркали по камням тротуара отёкшими ногами в растоптанных шлёпанцах. Изредка раздавался грохот проезжающей «линейки», так в Херсоне называли платформу на колёсах.
Из глубины улицы послышалось мерное буханье барабана. Хозяйки останавливались, оборачивались. Некоторые крестились. Вдали показался медленно двигающийся грузовик с откинутыми бортами. Перед грузовиком несли венки из хвои и цветов.  В кузове  на подстилке стояли гроб с покойником, усыпанный бумажными цветами и деревянное, оббитое красным материалом надгробие. За грузовиком двое мужчин несли крышку гроба. Следом шли плачущие родные и близкие. А за ними медленным вальяжным шагом торжественно двигался городской похоронный оркестр.
Во главе оркестра шёл руководитель  трубач Кирюша – невысокий седоватый суетливый человечек. Далее шел с трубой Нюма Таслицкий – высокий и худой. Оба – музыканты из оркестра ресторана «Днепр». Рядом с баритоном  шёл парикмахер Гриша Бухтий. Плотный мужчина с круглым брюшком и загорелым широким украинским лицом.
Но душой и украшением оркестра, конечно же, была замыкающая пара, задающая весь ритм шествию – тарелки и барабан. С тарелками шёл тощий как жердь скрипач городского театра. Лицо его в профиль напоминало полумесяц, а в фас – очищенный грецкий орех. После каждого удара тарелок он артистичным округлым жестом отно-сил левую руку «на отлёт».
Рядом с ним шел барабанщик – управдом Абрамович. Маленький толстый человек. На его огромном пузе лежал барабан, который крепился на широкой брезентовой ленте через спину. Он тоже относил руку «на отлёт», только правую. В любую погоду Абрамович был одет в старую, прожженную во многих местах фронтовую шинель.
Оба сверкали на солнце полированными лысинами.
Музыканты шли медленным и торжественно. На лицах – профессиональная печаль, слегка разбавленная принятым накануне под жареную селёдочку  и… ожидание обязательных поминок.
Вслед за оркестром двигалась толпа провожающих. Замыкала процессию стайка вездесущих херсонских пацанов.
Вся эта процессия медленно двигалась под звуки похоронного марша Шопена в сторону старого городского кладбища
У памятника Говарду процессия остановилась. Гроб с телом покойного перекочевал с грузовика на плечи четырёх дюжих мужчин, и вся толпа двинулись к месту последнего упокоения. Оркестр оказался в конце и в ритме похоронного марша заиграл, почему-то танго «Татьяна».
Все чинно двигались вперёд, под звуки оркестра тихо переговариваясь между собой. Барабан замыкал шествие. Внезапно буханье барабана прекратилось. Остался только лязг тарелок.

рис. Виктора Хмеля

И вдруг раздался дикий вопль: «Каравул! Люди! Спасите!!!» Народ завертел головами. О покойнике тут же все забыли. И тут взорам всех провожающих предстала удивительная картина: из-под земли торчала верхняя часть Абрамовича и верхняя часть барабана. На луноподобном лице с вытаращенными от ужаса глазами выделялся громадный сизокрасный губчатый нос Абрамовича. «Винимите меня!!! Вытяните меня отсюдова!!!» – кричала голова. Все дружно, забыв о похоронах, бросились возвращать Абрамовича в первоначальное положение, а заодно и разобраться в случившемся.
А случилось вот что…
Абрамович шел, самозабвенно размахивая колотушкой, ничего не видя перед собой из-за живота с барабаном, и свалился в свежевырытую детскую могилу. Живот и барабан заклинили его, благодаря чему он не долетел до дна могилы.
Покойника быстренько захоронили и все торопливо отправились на долгожданные поминки, где и вылечили Абрамовича от пережитого потрясения проверенным средством.
А акациевый снег всё падал...